МОЯ СУДЬБА
|
Не знаю, есть ли еще такое светлое чувство, которое может сравниться с чувством фронтовика, прошедшего через тяготы войны и дожившего до этого священного дня – 9 мая 1945 года... Я считаю, что это второй мой день рождения. Я встретила его на территории Чехословакии. А за спиной оставались пройденные пешком бессчетные километры дорог Австрии, Венгрии, Югославии, Болгарии, Румынии, Молдавии, Украины, Подмосковья… |
 |
Предстоял тяжелый, будничный рабочий день войны. Накануне моему саперному взводу, состоявшему из 35 мужчин различных возрастов и восьми национальностей, поставлена была задача продолжить разминирование проселочной дороги на подступах к Праге. Ранее считалось, что она не заминирована, однако при прочесывании моим взводом дорожного полотна были обнаружены мины нового типа. Прежде такие противником не применялись. Оболочка этих мин была бумажная, пропитанная асфальтом, что осложняло их поиск и обезвреживание.
Вдруг появился связной и сообщил, что мой взвод вызывают к командиру роты. Я распорядилась прекратить разминирование, выставить предупреждающие надписи-указатели: «Внимание! Опасно! На дороге и на обочинах противотанковые мины». Затем поставила часового, приказав ему не покидать поста до особого распоряжения. Построив взвод, направилась на вызов командира роты. По пути все пыталась сообразить, какая моя оплошность или провинность моих подчиненных могли послужить причиной вызова, и внутренне готовилась к очередному разносу начальства. Невеселые размышления мои были прерваны шумом и возгласами, неожиданно раздавшимися за спиной. Обернувшись, увидела картину, которая меня озадачила и даже напугала. Идущие за мной бойцы прыгали, плясали, обнимались, бросали вверх пилотки, неистово кричали. Строй потерял порядок. Я хотела усмирить людей, выяснить причину их ненормального поведения. Но связной удержал меня и сказал, широко, всем лицом улыбаясь, что это он виноват. «По секрету» поделился с солдатами новостью: война окончилась, всех собирают в бригаду на митинг. Так дошло до меня известие о Победе. Правда, нужно заметить, что война для моего взвода закончилась чуть позже. 11 мая на нас наткнулась блуждающая группа недобитых фашистов, был неравный бой, некоторые бойцы были ранены, убиты, и я сама попала под обстрел. По счастью, на выручку нам подоспели другие бойцы нашей части, и враг вскоре сдался. Но тем не менее день 9 мая вспоминается как самый счастливый, самый радостный день не только в войне, но и во всей моей жизни. Он был для нас Днем Победы всей страны над ненавистным врагом, символом окончания страданий народа.
А вот впечатления от первых дней пребывания моего на фронте в качестве офицера. Я, молодая девушка, принимала взвод, где накануне был убит командир. Взвод состоял из 35 мужчин значительно старше меня, с большим жизненным и боевым опытом. Поначалу они приняли меня за медсестру. На мой вопрос «Ваше оружие?» все начали показывать свое нательное белье. Так выяснилось, что бойцы практически не одеты, потому что нижнее белье использовалось ими для чистки оружия. Я велела командирам отделений уточнить положение дел и доложила вышестоящему начальнику, что вверенный взвод принять не могу в силу необеспеченности всем необходимым. Помолчав, командир батальона майор Ковалев* приказал командиру роты: «Обеспечить взвод Филькиной всем необходимым согласно ее заявке».
Ближе познакомившись с бойцами взвода, поняла, что я для них была как актриса из красивого кинофильма. Шинель и все обмундирование, выделенное в училище, были пошиты по мне, из добротного материала, на плечах у меня красовались погоны, введенные к моменту выпуска. Узнав, что я окончила училище в столице, солдаты долго расспрашивали меня о Москве – какая она. После беседы в ту же ночь мы приступили к разминированию минного поля. Я, присев на бревнышко, наблюдала, как идет работа. Ближе к рассвету обнаружилось, что сидела на трупе убитого и замерзшего немецкого солдата. От страха вскочила и тут же пригнулась, так как рядом просвистело несколько пуль. Все это происходило близ хутора Высокого в Днепропетровской области. Утром стрелковые части пошли в наступление на этот населенный пункт, который перед тем штурмовали 16 раз. Наступление развивалось успешно.
В это время наш взвод уже выполнял задачу передвижного отряда заграждения на случай прорыва танков противника. Их появление допускалось в другом месте, но неожиданно танки появились именно перед нами. Согласно приказу наш взвод должен был устанавливать мины на пути движения вражеских машин. Четыре наши пароконные повозки помчались из укрытия навстречу атакующему противнику. На трех повозках находились противотанковые мины, на четвертой – взрыватели к ним. Под огнем мы приступили к установке мин. Делалось это с помощью лотков, прикрепленных к повозкам сзади. По ним 5-килограммовые мины спускали на поле. Вдруг снаряд угодил в повозку со взрывателями, и она взлетела на воздух. Что делать? Оставалась надежда, что фашисты не догадаются об отсутствии взрывателей в минах. Мы продолжали минировать, но танки приближались. В головной повозке ездовой Орешков, ранее служивший в артиллерии, развернул коней в сторону стоявшей неподалеку пушки, расчет которой погиб. Он бросил мне вожжи, спрыгнул с повозки, зарядил орудие, прицелился и выстрелил в упор по идущему на нас головному танку. Танк загорелся. Остальные остановились, не решаясь двигаться на разбросанные нами мины. Они хорошо были видны на поле – эти деревянные прямоугольные ящики. Тут открыла огонь и наша артиллерия. Несколько танков было подбито, остальные повернули назад. Атака противника сорвалась, высота хутора Высокого осталась в наших руках, наши части пошли вперед.
Второй боевой эпизод, особо запомнившийся мне, – форсирование Южного Буга в районе села Новый Быт Криворожской области. Ночью нашим взводом была наведена паромная переправа через эту реку. Всю ночь мы переправляли на правый берег, на котором был захвачен плацдарм, людей и боевую технику. Причем мой взвод первым из 16 взводов батальона достиг берега, занятого противником. Поэтому с рассветом я была назначена комендантом переправы. Представьте себе незнакомую реку шириной около 100 метров в апреле. Шел затяжной холодный дождь, река от него вздулась, поднялась. В довершение ко всему – непрерывный огонь противника. Я находилась на пароме вместе с бойцами, которые его обслуживали. Вдруг вражеским снарядом перебило трос, и паром понесло по течению вместе с находившимися на нем пехотой и танком Т-34. Разрывом следующего снаряда паром буквально подбросило. Он зацепился за сваю разрушенного моста и стал крутиться на одном месте. Орудийный огонь противника все усиливался. По команде «За мной, снять паром со сваи!» прыгаем с саперами в холодную воду. Другие быстро натягивают запасной трос и меняют сломанный шест. Нечеловеческими усилиями освобождаем паром и благополучно причаливаем к берегу. Техника и бойцы были спасены. Переправа продолжала действовать.
Однажды, уже в мае, в районе Чобручи, в Молдавии, мы вместе со взводом делали ночью проходы в минных полях противника для наших разведчиков. Присев у стога сена, чтобы лучше следить за работой саперов, я заметила, что неподалеку много таких же стогов. Заинтересовалась таким обилием. Выяснили, что сеном были замаскированы танки и танкетки противника, о чем немедленно было доложено руководству. Внезапная атака немцев сорвалась.
При минировании полосы у переднего края противника около села Троицкое Криворожской области моим взводом были обнаружены немецкие резиновые надувные понтоны. Под покровом ночи всей ротой выносили мы их в свое расположение, заклеивали поврежденные места. А вскоре организовали переправу и успешно переправили на другой берег свою пехоту. Находка наша была очень кстати, так как, отступая, противник уничтожал все плавсредства и пригодные для их сооружения материалы, вплоть до телеграфных столбов, ворот и тому подобного.
Переправа, о которой я рассказывала, работала только ночью, потому что на противоположном высоком берегу еще оставалась немецкая артиллерийская батарея, открывавшая по нам огонь при малейшем движении через реку. Тогда я была дежурной по переправе. Вдруг появился какой-то вышестоящий крупный начальник и приказал, чтобы переправлялись так же и днем. Напрасно я доказывала ему, что этого не надо делать, что нас засечет вражеская авиаразведка, что она скорректирует огонь немецкой артиллерии и будут очень большие потери. При выполнении полученного приказа подтвердилась моя правота. Восемь лодок с бойцами было уничтожено (лишь троих солдат из них нам удалось спасти). Румынский самолет-разведчик, именуемый нами «рама», снизившись, трижды пролетел над рекой, добивая тонущих людей из пулемета. В четвертый раз он снизился настолько, что, казалось, вот-вот коснется колесами воды. Я даже различила очки и улыбку на лице летчика. Самолеты уже не стреляли: по-видимому, израсходовали все патроны. С расстояния 50–75 метров из заранее приготовленного пистолета я в ярости расстреляла по нему весь магазин. Из мотора самолета завился дымок. После зенитчики, бывшие на той стороне на плацдарме, говорили, что это они его подбили. Не знаю, может быть, так оно и было, но для меня в тот момент главным стало то, что стервятник загорелся.
Запомнилась, но по-другому, еще одна переправа – через Тису в Венгрии у города Сегед. С нашей стороны реки там поблизости оказалась лодочная станция академической гребли. До войны, отдыхая в санатории, где была такая же станция, я вместе со всеми девочками овладела столь экзотической спортивной дисциплиной и хорошо представляла себе, как сложно управляться с этими узкими неустойчивыми лодками. Но выбирать было не из чего. Рассказала и показала бойцам, как надо себя вести в такой лодке, как сохранять равновесие. К счастью, они проявили сообразительность и дисциплинированность, резких движений избегали. В течение трех часов в лодках по трое переправился весь взвод, и мы закрепились на противоположном берегу. А потом, когда подошла пехота, я вернулась назад, провела соответствующий инструктаж и с ней, и лодки стали интенсивно курсировать туда-сюда, переправляя людей через водную преграду. Немцы нам не препятствовали, сами тихо ушли в тыл. В общем, какой только навык не пригодится в жизни!
С другой стороны Тисы у города Раукиво отступающий враг взорвал мост. Его надо было срочно починить, но где взять материалы для этого? Неподалеку лесосклад, однако он оказался заминированным. Разминировать поручили моему взводу. Задачу мы выполнили успешно. Там был хитро установленный часовой механизм для одновременного подрыва всех зарядов, но мы его вовремя обнаружили. В течение трех суток ночами весь наш батальон восстанавливал мост, затем пустили по нему пехоту, конные повозки и наконец танки.
Один из заключительных эпизодов войны для меня – разгром 300-тысячной вражеской группировки в районе озера Балатон. Мой взвод направили на усиление охраны штаба бригады. Осматривая местность, я раздумывала, что надо предпринять, если немцы станут прорываться из Вуды в сторону Эстергана и выйдут на нас. Решила посоветоваться с командирами отделений и двумя опытными своими солдатами из охотников-сибиряков – Богдановым и Петуховым. Бывшие охотники предположили, что, если такое случится, противник двинется по близлежащей балке. Исходя из этого, мы решили вырыть траншею. Многие штабные офицеры, поинтересовавшись, что мы замышляем и делаем, поднимали меня на смех. Все же ночью мы установили наблюдение за балкой, ранним утром названные бывшие охотники привели меня к краю обрыва, откуда слышны были шаги выходящего из окружения врага. Подняли тревогу, высыпали из укрытий и заняли позицию. Немцы остановились. Так на этом участке они не решились прорываться. Но за три километра от нас нашли слабое место и вырвались из кольца. Был сильный бой, в котором участвовал и наш батальон. Трем нашим бойцам-саперам я тогда сама перевязала тяжелые рваные раны.
А в Австрии мой взвод посадили на танки, как десантников, на случай, если на пути следования к Вене встретится мина и надо будет сделать проходы в минных полях. Однако была оттепель, мины хорошо были видны на земле, и мы не обезвреживали их. Торопились вперед. Я сидела на головном танке и указала, что колонне надо взять вправо. При подходе к Вене танкисты так увлеклись, что забыли про нас. Хорошо, что у меня имелся красный флажок, отмашкой которого я скомандовала своим саперам прыгать с танков на ходу. Мы одними из первых ворвались в Вену. Вскоре нашей части присвоили почетное наименование Венской.
Фашисты отступали практически без сопротивления. Каждый день войны был для меня тяжелым испытанием. Честно сказать, я нередко трусила. Но знала, что отвечаю за жизнь своих бойцов, преодолевала свой страх. Наверное, больше боялась, что у меня, если проявится слабость, у первой отнимут взвод. За период войны через него прошли 120 человек, личный состав сменился трижды. Сколькие же были ранены и убиты! Но надеюсь, в их гибели нет моей командирской вины; считаю, что со своей задачей я справилась достойно. А они все, мои подчиненные, видели во мне, совсем юной девочке, своих дочерей, сестер, невест и очень бережно, внимательно, с большим уважением и теплотой относились ко мне. Они гордились своим командиром. Будучи не раз ранена, я осталась жива.
Может быть, судьба благоволила ко мне за то, что на дорогах войны я подобрала беспомощного ребенка, трехлетнюю девочку, и спасла невинную душу. Она прожила с нами 10 лет, очень любила мою маму, меня называла мамой Верой. Она окончила школу ФЗО. Устроила свою жизнь. Отыскались и ее родные – 7 сестер.
И моя жизнь сложилась удачно. До сих пор, ложась в постель и дотрагиваясь до чистых белых простыней, испытываю чувство, для которого не придумано иного слова, кроме как счастье!
1995 год Примечание.
* Кованов Сергей Владимирович (18.7.1907 – 1987) – окончил Нижегородский индустриальный техникум (1925-29), в рядах КА (10.1929), окончил 2 курса ВИА им. В.В. Куйбышева (1939-41) и командирские курсы (1941), участник Великой Отечественной войны, формировал и командовал 1исб 51исбр (1942-44), майор, начальник оперативного отдела штаба 57исбр, бригада расформирована (10.1945), окончил Московский институт инженеров городского строительства Мосгорисполкома, служил в Военно-строительном управлении Москвы, подполковник, в запасе (1970).
|
