Пятница, 13.12.2024, 09:34
Приветствую Вас Гость | RSS

Московское Краснознаменное ВИУ в Калининграде

Категории раздела
Воспоминания [25]
О выпускниках, командирах и учителях.
Творчество [7]
Статистика

Онлайн всего: 1
Гостей: 1
Пользователей: 0
Форма входа

Каталог статей

Главная » Статьи » Общий » Воспоминания

продолжение
По минному полю Жизни
Рогожкин О.Б.
выпускник 1960 года


* * *


УЧИЛИЩЕ
(окончание)
 
В правом верхнем углу нашего общего выпускного фото красуется Саша Кобенко. Высокорослый, сухой и поджарый, но — спортивному под­тянутый Саша был в нашем взводе, да и вообще в училище лучшим спорт­сменом — великолепным баскетболистом, ручником, волейболистом. Он входил в многочисленную группу Калининградцев — как говорится — хо­зяев этого дома, а мы вроде бы были как в гостях — со стороны.
 
Почти все ребята пришли сразу из школы и были удивлены, когда уви­дали в моем комсомольском билете мою получку — ежемесячно по две ты­сячи пятьсот рублей — для ребят это была астрономическая цифра — а на севере это была получка техника связи — пусть не самая маленькая, но и не большая. Дело в том, что по выпуску мы получили лейтенантскую получ­ку — 1180 рублей — и ребята подшучивали надо мной — надо было тебе три года учиться, чтобы начать получать в два раза меньше чем на гражданке. Так это было. Не все в этой жизни оценивается деньгами, хотя и их отсут­ствие или нехватка — очень не украшают жизнь. Я это сполна ощутил в своей лейтенантской жизни.
 
Но вернемся к Саше Кобенко — вернее к па­мяти о нем, погибшем на госпитальной койке. В службе своей, а службист он был великолепный — Саша дошел до полковника — командира инженерной бригады группы войск от Забайкальского военного округа на территории Монголии. На одном из специальных занятий он показывал солдатам — как нужно изготавливать зажигательную трубку для подрыва тротиловой шашки. Особенность заключается в том, что капсюль-детонатор, надетый на огнепроводный шнур должен обжиматься по нижнему, открытому поясочку специальным обжимом, похожим на плоскогубцы. Если рука дернулась и ты прихватил детонатор в средней части, где впрессован Азид свинца или Гремучая ртуть, то происходит взрыв детонатора и мелкие алюминиевые осколки бьют по глазам, поскольку обжим проводится на уровне глаз и перед лицом — чтобы видеть где и как и что ты обжимаешь. Сашу что-то отвлекло от этого процесса, и обжим скользнул по детонатору. С разбитым лицом и почти выбитыми глазами Сашу доставили в госпиталь, сначала в Читу, а потом в Москву в Бурденко — в ЦВГ МО. Сложные операции смогли восстановить зрение, но психологический удар оказался сильнее. Меньше чем через год он тяжело заболел и умер. В нашей памяти он живет большим, красивым, настоящим парнем.
 
Хорошим товарищем у меня был в училище Гена Глебов — друг Геша. Вот уж действительно никогда не унывающий человек. Уже полковником он заглянул ко мне в кабинет в Одесском военном округе — когда приехал с какой-то проверкой по линии ПВО. Встреча была радостной, с хорошей дозой коньяка и лимончика. Он все хлопал меня и говорил — я еще тогда верил, что ты станешь генералом. Давай за это выпьем! Уволился Гена на пенсию с должности начальника инженерной службы в ПВО Киевского военного округа. Вот такие судьбы, — у всех разные, как разные и люди и их жизненные пути.
 
Пусть меня простят мои однокашники — добрую половину взвода не упомянул только потому, что их судьбы обрывочными данными скупо просачивались в жизнь.
 
В самом начале службы погиб Витя Плахов — в Северо-Кавказском округе зацепился автокраном за провисшую высоковольтку и сгорел. Леня Кирилишин был командиром инженерного полка и за размини­рование был награжден орденом "Красной звезды". Витя Техтыло, Витя Михайлов и Володька Артамонов — мы его звали "Коняга" — все эти ребята в первые же годы ушли из армии и вернулись в родной Калининград. Не знаю, как сложились судьбы моих ребят — Марика Медвецкого, Жени Фро­лова, Гены Макарчика, Валеры Марцева, Вити Техтыло, Леши Воронова, Леши Шуманского, Сережи Дьяченко, Вити Первовского, Володи Князе­ва, Вали Цветкова, Коли Ефременкова. Простите мне ребята, что за суетой службы было не до переписок — нужно было служить. Надеюсь, что у Вас всех все благополучно.
 
До сего дня вспоминаю благословенные дни трех училищных лет. 
 
Проучившись, первые полгода мы поехали в войска на стажировку Наше строевое отделение попало в полном составе в г. Советск — бывший Тильзит, знаменитый подписанием между Россией и Германией знамени­того Тильзитского мира. Все мы стали командирами отделений в саперной роте мотострелкового полка и начали тихо и мирно стажироваться. Тильзит — это небольшой старинный Восточно-Прусский городок на берегу Немана. Через реку переброшен высоководный мост, построенный сапе­рами еще в годы войны из фанерных многослойных клееных ферм. А за рекой уже Литва, с маленькими поселками Пагегяй и Панемуне. Хорошие игрушечные поселки. Я специально в воскресенье на автобусе ездил их смотреть — типичные западные городочки. Мы не были бы курсантами, если бы сразу же не разыскали нормальный коллектив с девчатами. Им оказалось местное педагогическое училище, и мы определились с нормаль­ным времяпровождением в свободные вечера. Стажировка прошла на ура!
 
Климат Восточной Пруссии — теплый и влажный был весомым под­спорьем в кроссах, пробежках и всяких разных соревнованиях, а то, что я еще в школе занимаясь боксом, накачал хороший пресс — вообще делало для меня все спортивно-физкультурные задачи — легкой прогулкой, чего не сказать многим моим товарищам.
 
Тогда и там я влезал во все виды спорта, в какие только мог — баскетбол, волейбол, ручной, стрельба, настольный теннис и многое другое. А вот ло­шадиный спорт — бег — не любил. Когда изредка выпадал снег — вспоминал своё Заполярье и помногу ходил на лыжах. Ну а занятия были занятиями. Наши наставники прошли войну и в обучении были не только строги, но и непреклонны. Ночью устанавливали вручную минные поля на переднем крае — шел нудный и мелкий дождь, и приходилось буквально носом бо­роздить воду. Попробуй только поднять голову — сразу команда — Отбой! — На исходную позицию и начинай снова! И из-за одного снова начинали все — вот это действовало! Мокрые были насквозь и глубже, а выматывались, тягая по четыре мины — каждая по 10-12 кг — просто до ужаса. В казарме падали на койки и спали как убитые. А уж когда взвод был дежурным подразделением — перепадало нам по черному! Поднимали в 12 ночи и пешком гнали на станцию Свобода за 5 километров на разгрузку вагонов с углем. А когда под утро возвращались в казарму, то все спали на ходу, держась за ремень впереди идущего и автоматически переставляя ноги.
 
Но вернусь к ночным занятиям. Почему вода стояла на полях? Раньше у немцев буквально на всей территории была установлена дренажная сис­тема, где керамические трубки собирали воду на разных уровнях — неглу­боко от поверхности тонкие, глубже — потолще и еще глубже до 15-20 см в диаметре собирали воду с полей и сбрасывали ее в Прегель. Конечно, пос­ле войны в это никто не вникал, да и не занимался — все пришло в запусте­ние и вышло из строя. Вот такая арифметика.
 
Взрывные работы и разминирование — эти дисциплины стали глав­ным подспорьем во всей моей службе в армии, поскольку лично сам от лейтенантских до генеральских погон занимался разминированием. Но об этом позже.
 
Был и еще один интересный эпизод в курсантской жизни. Уже на вто­ром курсе ввели зимние каникулы на 10 дней во второй половине января и разрешили — кому недалеко — уезжать домой на побывку. Недалеко — это до Москвы, Ленинграда, Киева и тому подобное. У меня были знакомые нашей семьи в Питере, которые с удовольствием согласились на мой при­езд. Кроме того — в Питере учился в институте физической химии мой друг детства Юра Калмыков и я, записавшись в отпуск, дал его адрес в институтской общаге. Если бы я знал, какие это будет иметь последствия — наверное, не делал бы этого. В последний день перед отпуском я попал в наряд по роте — дневальным. Но дневальный — это не только "дне", т.е. днем, но и ночевальный, т.е. несущий вахту у тумбочки при входе в казарму еще и ночью. В это время сержант — дежурный по роте тоже отдыхает и на это время ключи от всех помещений, в том числе и от оружейной комнаты передает второму дневальному, которым в этом наряде был Саша Соколов — мой однокурсник из нашего же взвода. Здесь нужно отметить, что это был не просто Саша, имевший в то вре­мя всего 16 лет и крепкую мускулистую фигуру. Это был чудесный моск­вич, но из числа — оторви и выбрось — которого папа и мама от греха по­дальше пристроили в инженерное училище, а то бы посадили рано или поздно, скорее даже рано. Сашкин папа — академик, светило в советской гидравлике был руко­водителем проекта и строительства Ассуанской ГЭС в Египте, и соответ­ственно дома почти не жил, но семья ни в чем не нуждалась. Саня с раннего детства попал в круги золотой молодежи. Это про него написано:
         В Ленинграде - городе
         У пяти углов
         Получил по морде Саня Соколов
         Получил и получил — и ладно
         Значит, получил — не напрасно.
Говорили, что Саня был знаком и с Володей Высоцким. Сашка был хорошим, компанейским парнем, но всегда был себе на уме.
 
В эту ночь я отстоял свою смену, лег спать, а утром получил проездные, отпускной, сел в поезд и через Ригу поехал в Питер. Любимая третья полка в общем вагоне и утром — Рига. До Питерского поезда был почти весь светлый день, и я бродил по Риге — смотрел знаме­нитую Криш Барон Иелу, часы у мостика и прочие отменности — Рига тогда, да, наверное, и всегда была и осталась заграницей в нашей совковии. Ленинград встретил небольшим снегом и небольшим морозцем, так что вязаная шапочка, что я купил в Риге — весьма пригодилась. Я быстро нашел Юру Калмыкова — но у него была зимняя сессия, и я не стал ему мешать.
 
Ударился в музеи — три дня ходил в Эрмитаж — как на работу — потом в музей флота на Стрелке, потом в художественные музеи — отпуск пролетел как за минуту Правда Юрка говорил, что у них в общаге был шмон, и кого-то искали, но ему было не до этого и деталей он не знал. Я тоже не придал этому значения — а зря!
 
Ровно через 10 дней, но по традиции — без пяти минут 12 ночи я отме­тился у дежурного по училищу. Он на меня как-то непонятно посмотрел, но ничего не сказал, и я потопал в казарму. Там конечно никто не спал — все поприезжали из отпусков и делились впечатлениями, но косые взгляды в мою сторону были. Все начало разъясняться после того, как мой друг Женька Шувалов, отведя меня в сторону, тихо спросил — зачем я в ночь перед отпуском стырил из оружейной комнаты пистолет ПМ — Макарова. Все эти 10 дней на уши были поставлены все — разыскали весь наряд, который стоял в эту ночь — кроме меня, но все от этого дела открестились. Остался один я, и полагали, что я приехал из Норильска — а это Норильлаг, мало того на запрос в военкомат на Север ответили, что я с воинского учета не снимался, сбежал из города и числюсь в розыске. Попытка найти меня в Ленинграде — в общаге института — тоже не дала результатов — не нашли и даже не было такого в Питере в помине. Я лег спать, зная, что все это чепуха. Но утром, еще до общего подъема меня разбудил некто в штатском, попросил пройти с ним. В штабе училища сбоку была незаметная дверь, куда меня завели, усадили перед столом на стуле и традиционно осветили настольной лампой. Пожилой подполковник ласковым голосом попросил рассказать, как я нес службу в ночное время. Я сказал, что нес службу по уставу — тут сзади заорал этот штатский — тебя гад, спрашивают, как нес, а как по уставу мы без тебя знаем. И хотя у меня коленки подрагивали — я сказал подполковнику — если этот будет орать, то я вообще разговаривать не буду. Тут же этот штатский вышел, и мы продолжили разговор. Через 30 минут все разъяснилось и с моей непричастностью и с тем, что я нигде и ни от кого не скрывался. Но того, кто свистнул пистолет, так и не вычислили.
 
Все выплыло наружу летом, когда на майские праздники из Москвы на побывку к сыну приехала мама Саньки Соколова. Она прогуливалась с комбатом по дорожке около батальона и спросила его — а зачем вы курсан­там — еще мальчишкам выдаете пистолеты. Комбата как громом поразило. Слово за слово и выяснилось, что мама увидала у Сашки в чемодане среди вещей пистолет и на вопрос — откуда это? — Саша сказал, что это выдают каждому, как будущему офицеру уже на втором курсе. Через 15-20 минут Саня уже показывал комбату и особистам тот кус­тик за забором училища, под которым он закопал пистолет в промаслен­ной тряпке. Не в то время и не в той стране родился Санька — в Штатах над этим может быть, и посмеялись, как над шуткой — но не у нас — Саня вылетел из училища, и никакие заслуги папы не помогли. Через год его призвали в армию и следы его потерялись.
 
Отдушиной курсантских лет были отпуска на весь август, когда я на верхних полках добирался до Дагомыса — к родителям и нырял на месяц в ласковое Черное море. Это поэма — поэма о подводном мире, который рядом с нами. Мало кто его видел и просто знает, что он существует, но какой он красивый, искристо переливающийся раздробленными водой лучами жаркого солнца, которые тысячами желтых шпаг пронизывают зеленую воду и уже через 2-3 метра мягко растворяются в зыбкой мутноватой синеве манящей глубины. В маске с трубкой и ластах человек кажется большой птицей парящей между небом и дном — в мириадах пузырьков воздуха и переломанной бликами невесомой воде. А в глубине проявляются как в ванночке с проявителем разломы скал, которые уступами уходят в таинственный мрак. И вот там, под скалами начинается пиршество подводной жизни, — боком, боком тикают зелено- коричневые крабы и крабики — пока не забьются в какую либо щель. А уж если не успевает — то расщеперивается всеми лапками, а клешнями старает­ся ухватить за пальцы. И если схватит, то пробивает палец до кости и больно невероятно. Одной рукой его поддразниваешь, а другой заходишь сверху и резко хватаешь за панцирь — а потом резко вверх — уже не хватает воздуха. Ласты работают как мощный винт, и ты на скорости вылетаешь из воды по пояс — как пробка из бутылки. И воздух, пьянящий воздух метрами, кубометрами вливается в легкие, успокаивая колотящееся сердце. А краб, размером с доброе блюдце пополняет запас будущей закуски к пиву.
 
А что за чудо рапаны. Эти полосатые пришельцы из дальневосточных морей очень быстро освоились у нас и начали активно уничтожать мидий — гоже чудесное лакомство Черного моря. Я привязывал к поясу сетку — авоську, а внизу, чтобы не болталась — к коленке резинкой. По две, три сотни за один заплыв набирал я рапан в погожие дни. От самых маленьких до размеров в кулак они рассаживались на выступах скал, как зрители в подводном театре. Иногда они вытягивали длинную ножку, которой от­талкивались от точки присоски, и спирально красавица переползала на новое место. Этой же длинной ножкой, имеющей жесткие бугорки, рапана просверливает круглые дырки в створке мидии и высасывает с аппетитом все содержание. Мало того, что пустые раковины рапан очень красивы, но они и вкус­ны необыкновенно. Каждый день после моря мы набирали ведро рапан, заливали водой и кипятили на костре во дворе нашей дачи.
 
Потом шел процесс вытаскивания сваренной улитки загнутым гвоздиком, и при этом нужно было вынуть ее так, чтобы далее самая крохотная завитушка тоже вылетала, иначе она оставалась внутри и шибко воняла. Тогда ракушку на все лето закидывали в муравейник, где муравьи четко делали свою работу. Из всего содержимого очищалось белое мясо — главная мышца, мелко рубилась и смешанная с луком и политая уксусом становилась чудным закусоном к любому столу. А сотни ракушек по 10 копеек за штуку забирал один дядька, который потом их чистил, покрывал лаком и бодро торговал по умеренным ценам тысячам отдыхающих.
 
На вырученные дармовые, денежки я купил себе ласты, маску с труб­кой, а потом и подводное ружьё с резиновым взводом. Все это только — только начало появляться в спортивных магазинах юга. Уже потом, работая командиром взвода инженерной разведки, я в пол­ной мере освоил наши первые акваланги, тренируя своих разведчиков в красивой бухте в Рабочем Уголке на ЮБК (южном берегу Крыма). Вот там, на глубине 12-14 метров действительно были крупные экземпляры рапан. А для отпусков я переделал изолирующий противогаз ИП-4, при­возил полный чемодан фильтрующих патронов и бродил под водой в свое удовольствие. Все эти дайвинговые, как сейчас говорят, увлечения поряд­ком укрепили мою дыхалку, да и здоровья прибавили в полной мере.
 
За время летних отпусков я, как курсант военно-инженерного учили­ща капитально напрактиковался в бетонных и других строительных рабо­тах. Всей семьёй мы возводили двухэтажный дачный дом своим родите­лям среди тропических зарослей окраины поселка Дагомыс — рядом с Сочи. Сейчас его уже нет. После смерти родителей эту территорию выкупил Ле­нинградский горисполком — под раздачу попало 5-6 участков. Сейчас на этом месте построена длинная пятиэтажка на три подъезда, где живет обслуга Питерского санатория в Лоо. Правда, питерцы сестре — Любе купили 3-х ком­натную квартиру на окраине Сочи, а брат — Славик получил однокомнатную в многоэтажке здесь же — в Дагомысе. Ну а мне, поскольку я тогда уже был подполковник и имел квартиру в Тбили­си — сказали, что за Вас уважаемый — государство уже позаботилось.
 
В народе говорят — как она не болела — все-таки померла. Так и для меня кончились три года курсантской жизни. Сданы все экзамены, зачеты, сделаны отдельные и общие фото уже в лейтенантской форме, форма сшита и получена. На последнем построении выпускников нам вручили дипломы об окончании и дали проездные документы уже в купейном вагоне. И был это последний выпуск того, бывшего Московского училища, а на наше место уже переселялось Ленинг­радское инженерное со своим названием, знаменем и высокорослым генералом - начальником училища.
 
Назначение я получил неожиданно для всех и для себя тоже — в Одесский военный округ. Когда один из наших педагогов — хороший полковник с минно-взрывной кафедры — узнал, что я еду в Одессу — сгреб меня в охапку и отдал бутылку коньяка. Там, в Одессе есть начальник штаба инженерных войск — зам начинжа — полковник Холопцев — мой лучший друг и кореш с лейтенантских лет. От меня передай ему огромный привет (с коньяком). 
 
 
 
Категория: Воспоминания | Добавил: Ермаков (16.07.2010)
Просмотров: 1450 | Комментарии: 1 | Рейтинг: 0.0/0
Всего комментариев: 1
1 Роман  
Возможно и есть варианты слов "Зарисовка о Ленинграде", но в первоисточнике так:
В Ленинграде-городе
у Пяти Углов
Получил по морде
Саня Соколов:
Пел немузыкально,
скандалил, -
Ну и, значит, правильно,
что дали.

Добавлять комментарии могут только зарегистрированные пользователи.
[ Регистрация | Вход ]
Поиск

Copyright MyCorp © 2024
Создать бесплатный сайт с uCoz